Девушка часто задышала, прикладывая ладонь ко рту, чувствуя, как вся уже пропитана вонью. Дым был практически везде и медленно душил ее. Приблизилась к двери, проведя рукой, стараясь не паниковать, но не получалось. Ее всю сотрясало крупной дрожью. Усевшись рядом с выходом, Надежда обняла себя за колени, очень сильно надеясь, что Артур успеет. Он обязательно спасет ее.

«Это же Артур. Он говорит только то, в чем уверен. Если обещал, то обязательно выполнит. Он спасет меня! Наверное…»

ГЛАВА 13

Двигалась как в тумане, чувствуя крепкую руку Дмитрия. Хотелось бежать, но он не давал, спокойно ведя за собой. Оказавшись в больнице, получив халаты с бахилами, мы поднялись на второй этаж. Не передать, как переживала за Надю, и лишь успокаивало то, что Артур заверил, сказав, что врачи с ней работают, обещая улучшение. Даже не помню, как оказались у ее палаты, где сразу же увидела темноволосого высокого стройного мужчину, подпирающего стену. Заметив нас, он направился в нашу сторону, двигаясь легко и хищно, как пантера. Приблизившись, я тут же с волнением спросила:

— Как она? Что с ней?

— Ожогов нет, но сильно надышалась гарью и дымом. Нашел ее в обморочном состоянии. После того как доставил сюда, ее осмотрел врач. Сейчас ей обеспечивают длительное дыхание кислородом, чтобы вывести из лёгких углекислый газ. По истечении трех часов уже переведут на режим гипервентиляции. Вроде как сейчас она стабильна, но есть кашель, и была рвота.

Закрыла рот рукой, обвиняя себя в том, что не настояла, чтобы она пораньше пошла домой. А ведь это случилось из-за того, что я не согласилась на их условия. И когда… когда мне было хорошо, она задыхалась от дыма.

— И еще… у нее острая амнезия, — сухо произнес мужчина, не показывая на лице ни одной эмоции, четко констатируя: — Развитие на фоне нарушения сознания за короткий промежуток времени при отравлении угарным газом.

С волнением взглянула на него, чтобы точнее объяснил, и услышала:

— Пока к ней не пускают. Несколько раз говорил с врачом. Он просил ожидать.

Кивнула и просто стояла, представляя собой мумию, все мысли были только о Надежде. Переживая за ее состояние, чтобы не было ухудшений, не находила себе места. Принялась медленно ходить по коридору, пока медсестра не попросила меня сесть на скамью, вручив стаканчик с водой, куда накапала успокоительного. Сидела и смотрела в одну точку, краем глаза отмечая, как в стороне разговаривают двое мужчин, при этом их лица были суровы и чем-то обеспокоены.

После пришел следователь, взял показания у Гейнца, потом у Дмитрия. Когда очередь дошла до меня, ответила на все вопросы, признаваясь, что мне угрожали, считая, что это по их вине Надежда находится в больнице, а кафетерий сгорел. Была уверена в этом, но мужчина лишь смотрел на меня, а потом спросил, есть ли какие-то доказательства. Их не было. Совсем. Звонок с угрозой был по стационарному телефону кафе, а общалась с племянником лично, и никто подтвердить не может. Мужчина только записал, пометил у себя, а потом сказал, что пока Надежда не придет в себя и не расскажет, что произошло, обвинение предъявить невозможно. Оказалось, что Кротова видела, кто поджог и узнала его, но по описаниям, он не похож на Картунова Валерия Николаевича. Временно Кротова ничего не помнила, но потом, когда ей станет лучше, ситуация прояснится.

Было страшно. Особенно трясло от того, что даже полиция не может защитить. От кого же тогда ждать помощи?! Ведь это только начало… Надо же, непохож он. Конечно, не похож, ведь не сам таким грязным делом будет заниматься. На мои возмущения следователь заявил, что они будут наблюдать и узнавать нужную информацию, поэтому не нужно столь резких слов.

Мужчина ушел, а я дрожащими руками набрала нянечке, которую привез Дмитрий к нам домой. Марина согласилась переночевать в зале, сказав, что будет проверять Сережу, за что была ей очень благодарна. Не пришлось будить сына, поэтому он продолжал безмятежно спать. Не хотела таскать его по больницам, но переживала, что с ним может случиться беда, как с Надеждой. Трясло от волнения и страха.

Девушка ответила, что все хорошо, и она собирается спать. Если что, она сразу проснется, потому что спит очень чутко. Она успокоила меня, но я все равно волновалась, и теперь ждала удара с любой стороны.

Не могла понять, за что такое наказание?! За что?! Почему так. Подпалить кафе и оставить девушку задыхаться в огне, разве так можно?! Такая жестокость! И они считают такое преступление показательным наказанием?! А что тогда будет настоящим наказанием? Это все бесчеловечно и безжалостно.

Через три часа к нам подошел Потенов Геннадий Александрович, упитанный мужчина с шикарными усами, дежурный врач, и сказал, что ухудшений нет, положение стабильно, попросил приехать завтра, убеждая, что все будет хорошо. Пустить, нас не пустили, заявив, что завтра будет уже видно, что и как, и только тогда сможем увидеть ее.

Я боялась уезжать, переживая, что с ней может случиться еще какая беда, ведь неизвестно кого она там увидела, но Артур заверил, что он будет дежурить здесь все время. Гейнц попросил приехать к девяти, чтобы он смог на час съездить домой по своим делам. Кивнула и, попрощавшись, побрела на выход, следуя за мужчиной, прижимая руки к своим бедрам, представляя собой сломанную куклу.

Тело трясло от страха. А как не его будет, если подруга чуть не сгорела?! Теперь по сценарию, который озвучил племянник, они попытаются забрать сына. Нужно защитить, но как? Была в растерянности, не зная, что делать. Хотелось сбежать на край света, как только Наде станет лучше.

Вспомнила о том, что любимого кафетерия больше нет, и просто смотрела вперед, понимая, что три года усилий разрушили мерзкие сволочи, чуть не загубив невинную девушку. Даже не описать, как меня душило это жуткое понимание, яростно сжимая сердце.

В машине, как только отъехали от больницы, Картунов повернулся ко мне и сухо произнес:

— Нужно решать этот вопрос.

Повернулась к нему, чувствуя, что ком в груди не дает дышать. Закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но не получалось. Было так плохо, что хотелось реветь белугой, но сдерживала себя, понимая, что это не поможет. Выдохнула горячий воздух из легких и прошептала:

— Следователь сказал, что нужно ждать показаний Надежды. Сейчас невозможно что-то предъявить, потому что нет прямых доказательств.

— Нужно выполнить условия, — резко заявил он, вновь обращая внимание на дорогу, а потом на меня.

— Не понимаю, о чем ты? — выдохнула, ощущая, как сдавливает виски от боли и тошнота подкатывает к горлу.

Мужчина уверенно посмотрел мне в глаза, а потом произнес:

— Нужно заключить брак, притом так, чтобы они больше ни на что не надеялись.

— Мне ничего не нужно, — с горечью выдохнула. — Я им сразу сказала, что мне ничего не нужно, пусть говорят с тобой. Почему? Почему они поступили как трусы?! Подлецы! Я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал. Я же просила их! Почему от нас не могут отстать?! Раз так хотят, отдай им свое наследство и все!

Мужчина резко дернул меня на себя, поднял лицо и грубо проговорил:

— Ты думаешь, я этого хотел? Думаешь, я знал, что они так могут поступить? Я только сегодня от тебя узнал, что они пригрозили. Еще ничего не успел предпринять, а тут звонок. Но, как бы там ни было, нельзя идти у них на поводу. Они должны получить по заслугам.

Дернулась, освобождаясь от его рук, и отвернулась к окну. Вытерла рукой слезы, все прекрасно понимая, но от этого становилось не легче. Успокоилась и прошептала:

— Прости. Скажи, что от меня требуется? Как сделать так, чтобы никто больше не пострадал?

Мужчина повернул меня к себе и несколько секунд не отрываясь смотрел в глаза. Убрал свою руку с моего плеча и четко проговорил:

— Завтра будет наша регистрация. Я все возьму на себя, не переживай. Они больше никого не посмеют тронуть.

— Ты уверен в этом?

— Да, я уверен, — подтвердил он. — Я подключу своих людей и друзей. Все будет хорошо. Нужно было сразу сделать так, как они хотели, но в свою сторону, чтобы исключить все варианты для возможного шантажа.